Сапелко: Режим пытается лавировать между сохранением страха в обществе и передачей сигнала о перевернутой странице

С начала этого года в Беларуси, по данным правозащитников, были освобождены 170 человек. За это же время 283 человека получили статус политзаключенного.

Это люди, обвиняемые по ряду политических статей. Они проживают в разных регионах Беларуси, имеют разный возраст и социальный статус.

О чем говорит такая цифра осужденных, Филин обсудил с правозащитником Павлом Сапелко.

— Это говорит о том, что репрессии, причем в своей самой жесткой и жестокой форме уголовно-административного преследования, продолжаются. И на данный момент нет никаких сигналов и никаких предпосылок для того, чтобы надеяться на их уменьшение, — отмечает Павел Сапелко. — При этом уточню, что на самом деле мы не можем говорить и об освобожденных 170 политзаключенных, так как не все из них могли отбывать сроки по политически мотивированным статьям.

— В связи с тем, что люди еще больше стали опасаться преследования, стало ли сложнее признавать задержанных политзаключенными?

— Этот процесс наблюдается с 2020 года. Я имею в виду, что с тех пор становится все сложнее получать сведения о политически мотивированном преследовании в целом.

Это же касается и процесса сбора сведений о политически мотивированном лишении свободы.

Но мы по-прежнему узнаем о таких случаях из самых разных источников. Этот факт говорит не только о том, что нам вопреки всему удается это делать, но и подтверждает, что людей продолжают задерживать и осуждать по политически мотивированным причинам.

На самом деле мы не спрашиваем разрешения на признание политзаключенным. Если тот или иной человек отвечает требованиям о признании, он признается.

Но также есть много случаев, когда нам сообщают об уголовном преследовании, но просят не публичить эту информацию. В таком случае мы не сообщаем о факте преследования, но и не вносим человека в список политзаключенных, поскольку не можем называть его имя.

Мы не можем требовать освобождения безымянного человека. Однако это не исключает того, что мы продолжаем требовать освободить всех политзаключенных.

— С учетом таких «безымянных» людей, насколько больше реальная цифра задержанных по политическим делам?

— Тех, кто нам известен и информацию о ком просили не публиковать, несколько десятков человек. Но даже с ними цифру задержанных нельзя считать окончательной.

Я бы сказал, что еще есть десятки, если не сотни тех, кто остается неизвестным для нас.

— То, что среди освобожденных в результате договоренностей с американской стороной достаточно много людей, кто почти отбыл весь срок, может быть умышленной практикой режима?

— В принципе на это есть много точек зрения. Первый вопрос, который возникает: правомерно ли вообще освобождать человека и заставлять его уезжать? В этом смысле действия беларуского режима преступные.

Что касается того, как оценить сам факт, когда человеку оставалось недолго сидеть, а его освободили в порядке помилования, то хочу сказать, что во власти режима продлить заключение любого осужденного относительно первоначального приговора насколько угодно долго.

И несколько человек, которые были освобождены сейчас, уже прошли через такой процесс, то есть были осуждены по окончании первоначального срока по ст. 411 УК (злостное неповиновение требованиям администрации ИУ).

И в этом смысле если оценивать действия режима, то, конечно, они крайне негативные. Но если оценивать действия внешнеполитических ведомств, в том числе и американского, то это все равно шаг для спасения людей.

Действительно, освобождение некоторых политзаключенных выглядит как просто продолжение их преследования. То есть людей фактически вместо освобождения подвергли депортации.

Можно предположить, что кто-то из тех, кто отбыл свой срок, был бы освобожден без каких-то дополнительных условий. Однако гарантий того, что им не могли продлить срок содержания в неволе, ни у кого нет. Потому что у режима в этом плане руки совершенно свободны, возможностей у них очень много. Все они незаконные, но это их не смущает.

Этот процесс нужно оценивать в совокупности. Представители американской стороны отметили, что у них нет возможности выбирать конкретных людей, чтобы забрать их из тюрьмы. Как я понимаю, у этого процесса некий пакетный характер.

И здесь нельзя не обратить внимание, что среди освобожденных есть люди, которые должны были выйти на свободу в 2039 году.  Есть люди, которые могли не выйти из заключения в силу возраста и состояния здоровья. Если учитывать это, то оценка произошедшего может измениться.

— По данным «Вясны», минимум семь человек были освобождены от ответственности в связи с истечением «срока привлечения». Всем им вменялась «народная» ст. 342 УК.

Могут ли у режима возникнуть какие-то трудности с задержаниями в связи с истекающим сроком давности по некоторым статьям?

— Не думаю. Учитывая тот факт, что истекает срок привлечения к ответственности по «народной» статье для большинства участников мирных протестов 2020 года, у них просто освободятся руки для расследования еще каких-то дел.

— Почему власти будут придерживаться этой нормы относительно истечении срока давности?

— Потому что на прямое нарушение закона, когда будут выносить обвинительный приговор в отношении людей, у кого истек срок привлечения к уголовной ответственности, власти не пойдут. Им это в принципе и не нужно.

Скорее всего, людей будут задерживать, содержать под стражей до принятия решения по истечению срока давности, и за это время проводить какие-то процессуальные действия типа обыска, чтобы найти доказательства по другим «экстремистским» преступлениям.

К тому же, срок давности истек не по всем статьям. Например, по ст. 342 (организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них) истек.

А для тех, чьи действия можно квалифицировать по ст. 293 (массовые беспорядки) не истек.

По статьям за оскорбление, разжигание вражды все зависит от того, продолжается ли это так называемое «преступление» или нет. То есть если человек написал что-то в 2020 году и потом это удалил, то срок давности привлечения его к ответственности по статье, например, за оскорбление должностного лица, через какое-то время истечет. И такие решения тоже принимались.

Или, например, оставил комментарий в каком-нибудь форуме на TUT.BY, а потом ресурс удалили, то срок давности отсчитывают с момента, когда комментарий исчез, то есть закончилось его воздействие.

А если предположить, что человек написал что-то в 2020 году и этот комментарий или пост где-то есть до сих пор, то срок привлечения по нему еще не начался.

Он начнется в этом случае с момента обнаружения комментария и будет длиться в зависимости от квалификации состава преступления.

— Несмотря на непрекращающиеся репрессии то и дело от людей в стране, приходится слышать, что все это неправда, что даже если кого-то и задерживают, то «за дело», и вообще 2020 год давно забыт и все спокойно.

Ощущение такое, что мы, живущие за границей, гораздо больше знаем о происходящем там. Почему так происходит?

— На вопрос «почему» ответ очень простой — отсутствие доступной информации, отсутствие независимых СМИ.

Если знакомиться с ситуацией в Беларуси, например, по «Онлайнеру» и похожим ресурсам, то можно узнать о культурной жизни, еще о чем-то, но об огромном количестве политзаключенных в стране вы не узнаете.

С другой стороны, несколько десятков тысяч человек были осуждены только за то, что они знакомились с независимой информацией или были подписаны на так называемые «экстремистские» ресурсы.

Эти люди прошли через административное и уголовное преследование и могли поделиться горьким опытом с близкими. И это могло заставить людей задуматься об опасности и отказаться от любого рода опасной информации.

Кроме того, если в первые годы после 2020-го карательные ведомства выступали с итогами своих «достижений» и отчитывались о том, сколько и каких дел они возбудили, публиковали «покаянные видео» и подробно рассказывали про некоторые случаи, то сейчас они тщательно скрывают всякую статистику.

Мы не знаем ни количество возбужденных уголовных дел, последние достаточно противоречивые данные были в конце 2024 года, ни точное количество осужденных по уголовным и административным статьям.

Режим сейчас пытается лавировать между двумя задачами: сохранять состояние страха и запуганности в обществе, но на внешнее поле передавать сигналы о том, что у нас тут национальное примирение и страница перевернута.

Однако в любом случае недостаток информации — это всегда плохо. В данном случае может быть даже опасно. Не зная о том, что происходит, люди могут начать испытывать на прочность государственную систему.

Понятно, что никто не станет требовать обеспечить гражданские и политические права. Но вполне может попытаться решить какие-то мелкие проблемы, например, муниципальные, бытовые и т.д.

И уже были случаи, когда люди, которые пытались публично обратиться к властям и сообщить о какой-то местной проблеме, натыкались на жесткую реакцию вплоть до задержания. И уже там, очевидно, им разъясняли, что ничего не изменилось, репрессии продолжаются, страница не перевернута.