Умерла 39-летняя экс-политзаключенная Анна Кондратенко

Женщина скончалась от онкологии, которая была диагностирована у нее еще в колонии в Гомеле. Анна не дожила несколько месяцев до своего 40-летия.

Информацию о смерти Кондратенко подтвердили в Войниловском сельском исполнительном комитете (Чаусский район). Там же, на малой родине, Анну и похоронили.

Известно, что у Анны осталась одинокая мать-пенсионерка. По словам сельчан, после смерти дочери она ведет «отшельнический образ жизни».

Именно за нее в первую очередь переживала Анна, когда ее арестовали в мае 2022 года сразу по трем статьям Уголовного кодекса: 369-й (оскорбление представителя власти), 368-й (оскорбление Лукашенко) и 391-й (оскорбление судьи). Женщину задержали за комментарии в телеграм-каналах.

— Еще в СИЗО девушки, которые шли по наркотикам, очень жалели ее. Она сильно плакала после приговора, надеялась на химию, потому что мать больна, — рассказала одна из экс-политзаключенных, которая находилась одновременно с Анной в могилевском СИЗО.

12 июля 2022 года судья Наталья Панасенко приговорила Анну Кондратенко к трем годам колонии общего режима, а также штрафу в размере 100 базовых величин (около 3200 рублей). Затем ее направили в колонию №4 в Гомеле. Как нам рассказали экс-политзаключенные, там она попала в отряд №16 и держалась отдельно от остальных, «была сама по себе».

— Я ее запомнила в синей телогрейке, в шапке темно-синего цвета. Она была очень худая, с длинными ногами, красивая, с милым лицом, — вспоминает Антонина Коновалова.

Передач и посылок, по словам экс-политзаключенных, Анна не получала.

— Мать же у нее пожилая, на пенсии, ей было тяжело, поэтому мы сами думали, как ей помочь можно.

Из-за работы с синтепоном на швейном производстве у Анны начал прогрессировать псориаз, физически ей становилось с каждым днем хуже.

— В колонии у Анны диагностировали рак шейки матки. Ее возили на терапию в онкодиспансер в Гомель, — рассказал «Нашай Ніве» осведомленный источник.

Несмотря на тяжелую болезнь, Кондратенко не освободили досрочно. Более того, из колонии женщину повторно вывезли в СИЗО и вновь судили по статье 369 УК (оскорбление представителя власти).

По информации проекта Dissidentby, новое дело было связано с еще одним комментарием, оставленным в телеграм-канале «Каратели Беларуси» в адрес инспектора ГАИ Светлогорского РУВД Андрея Баграенка. Судья Ольга Кравченко приговорила Анну к году лишения свободы и 50 базовым величинам штрафа, но новый срок был поглощен предыдущим, более строгим.

Анна Кондратенко отбыла свой срок полностью. Она освободилась 20 июня 2024 года. На свободе Анна пробыла чуть больше полугода, борясь со своей болезнью.

Ирина Счастная: «Яе забіла сістэма»

Бывшая политзаключенная Ирина Счастная вспоминает тот день, когда Анну привели на зону.

— Яна трапіла ў наш атрад, і разам з Машай Каленік мы былі першымі, хто сустрэў яе там. Ужо з першага позірку было зразумела: за плячамі ў Ані цяжкі, поўны болю лёс. Яна трымалася насцярожана, не давярала амаль нікому, нібыта пастаянна чакала новага ўдару ад жыцця.

Мы з Машай паступова, асцярожна, пачалі ствараць для яе прастору цеплыні. Гаварылі, падтрымлівалі, стараліся хоць крышачку змякчыць яе штодзённасць. І паступова Аня пачала адкрывацца, давяраць. Яна расказвала мне фрагменты са свайго жыцця — цяжкія, балючыя, поўныя цішыні і самоты. Слухаць яе было балюча — так хацелася яе абняць, абараніць, выратаваць.

Мы дапамагалі ёй чым маглі — нейкімі рэчамі, дробязямі, проста ўвагай. Нават праз забарону адміністрацыі — знаходзілі шляхі. І яшчэ адна жанчына з нашага атрада, палітзняволеная, таксама аказвала Ані моцную падтрымку.

Перад маім вызваленнем я ўжо ведала, што ў Ані дыягнаставалі анкалогію. Аднойчы мне пашанцавала з ёй пагаварыць, калі Аня ўжо была ў іншым атрадзе. Я спытала, як яна, і Аня адказала спакойна: «Усё добра, не хвалюйся». І толькі цяпер я разумею — яна проста не хацела нікога трывожыць. Яна была з тых людзей, што цярпяць моўчкі, не скардзяцца, нават калі балюча невыносна.

Я не магу зразумець і прыняць тое, што Ані больш няма. Так мала пражыла, так многа не паспеўшы. І ўсё ж я ўпэўнена: яе забіла сістэма.

Яна не павінна была трапіць у турму. Яна не павінна была сустракаць смерць так рана, так самотна.

Усё магло быць інакш. І гэта — самы вялікі боль.